Маша - мамаша

На улице наступала 39 по счету Машина весна, днем уже было совсем тепло, а к вечеру каша из растаявшего снега и грязи на тротуарах подмерзала и становилась звонкой, словно идешь по осколкам стекла. Маша не любила такую погоду: не знаешь, как одеться. То ли уже пора менять гардероб на весенний, то ли еще походить в теплом, поосторожничать? Сегодня она решила надеть плащик, который купила в прошлом году. Он показался ей уместным для непонятной переменчивой погоды, потому, что был и теплым, и легким одновременно. За зиму Маша немного поправилась, о чем ей нахально намекал туго застегивающийся на талии плащ. «Ладно, похудею к лету, - решила она, улыбнулась себе в зеркало, втянула животик и выбежала во двор».

Весна, весна – пора обновления в природе и желания что-то поменять и в своей жизни. Машу тоже посещали такие мысли: хотелось уехать куда-то подальше, начать все с нуля, выйти замуж, поменять работу, похудеть и прочее, прочее. Одним словом, жить хотелось ярко и со смыслом, а не проживать однообразные дни, тем более, что годы летят, часики тикают.

Машуня пришла на работу в приподнятом настроении, даже завистливые взгляды некоторых коллег (ишь, какой плащик модный себе прикупила) не смогли его испортить. Инна Аркадьевна – дама пенсионного возраста, пожалуй, старше всех в коллективе, как обычно принялась рассказывать свой сон. У Маши иногда складывалось впечатление, что она их выдумывает и рассказывает как сериал без начала и конца только затем, чтобы привлечь к себе внимание. Надо сказать, что Инна Аркадьевна делала это блестяще, приковывала к себе внимание без особого труда. Она рассказывала сон так, что даже те, кто не читает сонники и не придает значение снам, заворожено слушали  её. Это был не рассказ, а театр одного актера: сотню раз менялись выражение её лица, интонации в голосе, жесты.

- Иду я по пустынной улице, вокруг свет такой неяркий и ровный, как будто закатный, а навстречу мне бабушка с клюкой ковыляет, - и Инна Аркадьевна стала прихрамывать, изображая бабушку, – тут мне кто-то говорит: «Смотри, мол, ведьма». Я интересуюсь мысленно, как это можно было догадаться, что это ведьма? А голос отвечает: «Над ней зеленое свечение, приглядись внимательнее. Над всеми ведьмами есть такое свечение». Присматриваюсь, и, правда, зеленоватый свет - над её головой. Ведьма та подходит ко мне, руку свою сухую и серую тянет и говорит: «Дай монетку, погадаю на суженного». Сердце у меня так и сжалось от страха. А любопытно узнать-то…

Надо сказать, что Инна Аркадьевна была женщиной одинокой, и вопрос о поиске спутника жизни стоял перед ней довольно остро. Даже во сне, как выяснилось, эти мысли не покидали её.

- Я достаю пять рублей из кармана, - продолжает Инна Аркадьевна, - и кладу ей в ладонь. Чувствую холод от руки её, и ладонь влажная как у жабы. Она говорит мне, что, надо платочек надеть. Я надеваю и иду за ней, как будто она меня на веревочке тянет. Заводит в какую-то комнату, сама садится спиной к окну, а мне говорит, чтобы я в оно глядела. И кого я там увижу, тот и есть мой суженный. Я смотрю в окно, а там люди проходят так быстро, что не успеваю разглядеть, вдруг один остановился и поворачивает голову в мою сторону. Светловолосый мужчина с серыми глазами.

- А, если увидишь его в жизни, ну, в смысле, не во сне, а наяву, узнаешь? – спросила любопытная Анечка, которая только недавно окончила школу, не поступила в институт и годик решила поработать. 

- Конечно, узнаю. Видела его близко, так, как вас сейчас.  Только глаза у него были грустные прегрустные…

- Наверное, страдает без тебя, - съехидничала Вера Петровна – еще одна работница. Все засмеялись и разошлись по рабочим местам.

Вечером, после смены, Машуня шла до остановки с Инной Аркадьевной. Вспомнив рассказанный ею сон, Маша спросила:

- А Вы когда-нибудь гадали на суженного?

- Нет, сухо ответила собеседница.

- А вот я гадала. Не поверите, вышло, что имя его на букву «Н» будет начинаться, так и вышло! Мою первую и, наверное, теперь уже единственную, любовь зовут Николаем.

- Что вышло-то? Где твой Николай? Не гадать надо, а брать и приручать. Мне уж шестой десяток, вариантов не так уж много, а времени совсем нет на ромашках гадать. После смерти мужа, я вот решила, что одна на старости лет не останусь. Мне нужен спокойный, непьющий, желательно без внуков и с авто аккуратный дедушка. Инна Аркадьевна перечисляла требования к избраннику довольно жестко,  попутно вглядываясь в лица проходивших мимо мужчин.

Машуня подумала, что такая женщина своего добьется, не то, что она сама. Маше хотелось, чтобы все было романтично и по-настоящему. Чтобы во всём приметы любви угадывать, летать на крыльях, улыбаться при мысли о нем, чтобы находить милые записочки неожиданно, чтобы цветы – без повода и все такое прочее. Без всех этих милых глупостей Маше казалось, что настоящей любви не бывает.

Ей вот уже скоро сорок, а любимого рядом нет… С этими грустными мыслями Машуня протиснулась в переполненное маршрутное такси. Немного погодя стала копаться в кармане плащика, чтобы наскрести мелочь на проезд. Сидящий напротив молодой человек долго разглядывал Машу, а потом предложил присесть на его место, прокомментировав свое решение так: «Беременным надо уступать». Маша не успев сообразить, кого это парень назвал беременной, плюхнулась в освободившееся кресло маршрутки, а когда поняла, почему именно ей место уступили, было уже поздно оправдываться: ну, подумаешь, набрала пару килограммов за зиму.

Маша сидела и думала о себе, точнее, мечтала как о беременной. Вообще-то, она была бы не прочь, если бы это было правдой. Ей вспомнился  эпизод из прошлого. Николай, в которого Маша влюбилась без оглядки, когда ей было 26 лет и с которым встречалась потом время от времени, как-то сказал ей, что хочет ребенка. Маша обрадовалась, приняв эту информацию, как желание создать с ней семью и бросить наконец-то якорь в бушующем море жизни. Но, прошло какое-то время, Николай опять исчез, потом опять появился и так продолжалось долгие годы. А Маша так и не решилась на ребенка.

Маша осторожно погладила живот, представляя, что там действительно зарождается новая жизнь, уселась поудобнее. Ей на секунду показалось, что к горлу подступает тошнота как при токсикозе у беременных, она даже побледнела немного. Хорошо, что на следующей остановке ей нужно было уже выходить. Маша шла не спеша, продолжая играть понравившуюся ей роль беременной женщины, даже положила руку на поясницу, которую, как будто бы, тянет. Заприметив идущую навстречу соседку по подъезду, Маша встряхнулась и зашагала обычным своим быстрым шагом, немного размахивая дамской сумкой. Соседка поздоровалась и пошла дальше, а Маша стала мысленно себя отчитывать. Вот, дура, Маша - мамаша: напридумывала себе неизвестно чего. Хорошо, что соседка ничего не заметила. Дома после ужина, когда все разбрелись по своим углам, Маша вновь стала мечтать о том, как было бы здорово, если бы в этом доме вместе со старым котом и престарелой бабушкой поселился маленький шумный человечек, девочка или мальчик. И жизнь этого дома и каждого его обитателя наполнилась бы настоящим, а не придуманным смыслом, ведь только наличие того, что направлено в будущее, что будет жить после нас, имеет значение. Если нет будущего, все мертво, все бессмысленно.  Как бы ни был красив цветок на лугу, закончится лето, он увянет и, если не успеет бросить семена в землю и, если они не взойдут по весне, жизнь цветка, хоть и красивая, закончится вместе с веселым летом.

Маша так прониклась чувством заботы о придуманном ею ребенке, что в сердце её потеплело и, как будто, в нем образовалось место, чтобы поместить там всю любовь к этому маленькому существу. И вот уже это теплое сердце Маши никак не могло обходиться без мысли о малыше, без улыбки по утрам, без заглядываний в проезжающие мимо коляски с младенцами и без разглядываний детских вещичек в магазине.

Она как-то не специально, а под впечатлением старалась правильно питаться и высыпаться, а однажды чуть не купила витамины для беременных в аптеке.

Когда в очередной раз после долгого, почти в год, отсутствия позвонил Николай, Маша не стала его отталкивать, согласилась на встречу. Она пришла в кафе в нежно розовой блузке и лицо её было таким свежим, и щеки немного подернуты румянцем, и во взгляде появилась какая-то глубина, как бывает у беременных женщин, и мечты её были радужными, и сама она вся излучала любовь…