Заветное желание
Анжела Фальшина
Мы пришли туда где-то часов в шесть. Не знаю, для чего. Не верю я ни в Бога, ни в черта. Ни в то, что должно было в скором времени произойти. Но почему же, почему я до сих пор надеюсь на чудо?!
Старый трехэтажный дом, сложенный из потемневшего от времени и сырости кирпича, встретил нас мрачным взглядом выбитых окон. Солнце давно не заглядывало в них, не резвилось на осколках стекла, не грело покрытые пылью и плесенью стены: дом приютился в тени высокого кряжистого дуба, такого же дряхлого, как он сам.
- Миленько, - констатировала подруга, распахивая передо мной скрипучую деревянную дверь.
Изнутри дом выглядел не лучше. Узкий, захламленный подъезд. Пыльная лестница без перил, с отколотыми кое-где ступенями. И тишина. Совершенная, мертвая тишина, словно отрезавшая меня от реального мира.
«- Ты слышишь? Они идут.
- Они? Я чувствую только одну.
- Ты должен увидеть. Сосредоточься!»
Мне захотелось повернуть назад и выбежать, вырваться из этого пыльного ада. Сердце стучало так, что даже эта давящая тишина, казалось, наполнилась звуком. Я ускорила шаг, пытаясь задавить в себе зарождающийся страх. Очередная ступенька рассыпалась прямо у меня под ногами, и я, не удержавшись, шлепнулась прямо на грязный пол.
«- Да, я чувствую! Боль…
- Не только. Что еще ты видишь?
- Она… Нет, нет! Болят не раны. Душа… Как у старухи».
- Больно? – с тревогой спросила подруга, помогая мне подняться.
Я поморщилась.
- Нет. Давай уже быстрее закончим весь этот цирк.
Мы поднялись на последний этаж и остановились перед черной дверью, новой и далеко не дешевой с виду. Безумный контраст с царящим вокруг беспорядком и запустением!
Дверь распахнулась быстро и бесшумно, выпуская наружу притаившийся в комнате полумрак. Бледный, взъерошенный мальчишка лет семи, словно призрак застывший на пороге, отступил назад, давая нам пройти.
Шаг, еще шаг… Небольшой неосвещенный коридор встретил меня запахом ванили и все той же звенящей, неестественной тишиной. Два удара сердца – и вот уже я отвожу рукой тяжелую бордовую штору, больше похожую на театральный занавес.
- Ну что вы застыли? Прошу к столу.
Прямо в центре небольшой уютной комнаты, расположился деревянный стол с тремя стульями подле него. На одном из них сидел немолодой серьезный мужчина в толстых очках и наглухо застегнутой клетчатой рубашке. Он что-то сосредоточенно строчил в пухлой тетради. Изредка хмурил лоб и брался за калькулятор, бормоча что-то себе под нос и нервно стуча пальцами по столу. Рядом с ним даже как-то нелепо выглядели две дымящиеся кружки и небольшая вазочка с печеньем, стоящие подле пустующих мест.
Мы с подругой переглянулись и молча сели за стол. Мальчишка тенью прошмыгнул мимо нас и пристроился в углу комнаты, прямо на полу, обхватив руками острые колени. На удивление серьезный для своих лет. И чересчур молчаливый.
Настя восторженно смотрела на хозяина дома, словно ждала, что через миг он превратится в бабочку и вылетит в окно. Хорошо ей, она верит в чудеса. И видит их даже в самой обыденной, серой картине. А меня просто одолевала скука. С капелькой разочарования. С капелькой боли.
- Что же вы, Светлана, не пьете чай? – спросил мужчина, все так же не отрывая взгляда от расчетов. – Ваш любимый, кажется. С лимоном.
Я вздрогнула. Откуда он… А, впрочем, неважно. На такие вот дешевые трюки и ведутся легковерные обыватели.
- Я пришла сюда не за этим, - решилась на дерзость я.
«- Ты понял?
- Еще нет, учитель. Близко, совсем близко…
- Не торопись. Ты сможешь».
- А зачем же вы пришли?
Мужчина удивленно изогнул бровь и наконец-таки оторвался от тетради. Его взгляд рассеянно пробежал по комнате, ненадолго задержался на притихшей Насте, а потом раскаленной иглой впился в меня.
- Мы слышали, что вы… исполняете желания.
Под его взглядом я краснела и смущалась, слова давались с трудом, словно после долгого молчания.
- Значит, вы должны знать правила, - тоном строгого учителя заметил хозяин дома. – Нельзя желать богатства, бессмертия или власти. Нельзя заставить людей чувствовать – или отречься от чувств. Нельзя отказаться от озвученного желания, изменить его или устранить последствия его исполнения. Итак, вы все еще хотите просить о чем-то?
- Да! – тут же подала голос Настя. – Я хотела бы…
- Нет, нет, нет, - мужчина скорбно покачал головой. – Не я творю чудеса, а он. Проси его.
Я взглянула на неподвижно сидящего в углу мальчишку. Он тряхнул белобрысой головой, словно прогоняя остатки сна, вскочил на ноги и жестом поманил Настю за собой. Секунда – и мальчишка скрылся за шторой. Подруга, пожав плечами, неуверенно последовала за ним.
И вот я осталась одна, наедине со строгим незнакомцем. Казалось, он совсем потерял ко мне интерес – ничего не спрашивал, ни о чем не говорил. В этом странном доме тишина была неписаным правилом. Она поглотила здесь все, заполнила каждую трещинку, каждую щель. Тишина была внутри меня и снаружи. Я вдыхала ее вместе с сухим, теплым воздухом. Я чувствовала, как она скользит по моей коже.
Если я пришла сюда напрасно, тишина поселится внутри меня навсегда.
Мысли мои стали вдруг отстраненными и равнодушными, словно я наблюдала за всем со стороны. Этот ужас случился не со мной. Так не может быть, так не бывает! Глупая шутка. Чей-то вымысел. Страшный сон. Все, что угодно, только не реальность! Забыть, забыть раз и навсегда. А лучше всего просто встать и уйти. Ведь это неправда! Зачем мне пытаться изменить лживый сон?
- Светлана, - окликнул меня мягкий, усталый голос. – Не лги себе.
- О чем вы?
Что за чертовщина тут происходит? Он что, читает мои мысли?
Мужчина улыбнулся, и мне стало по-настоящему страшно. Этот странный человек все больше напоминал мне машину, эдакий громоздкий калькулятор: даже улыбка его казалась холодной и неживой, хотя в глазах – всего на миг – промелькнуло что-то, похожее на жалость.
- Не надо. Не спрашивай меня о том, что тебе давно уже известно. Да и не успею я многого сказать…
- Что…
Я осеклась, не успев задать крутившийся на языке вопрос. Настя, с улыбкой до ушей, кинулась мне на шею из-за распахнувшейся шторы. Мальчишка же, бледный, дрожащий, прислонился к стене и молча ждал.
Я слегка оттолкнула подругу, и, словно во сне, подошла к нему. Настя, наверно, обиделась… Ну и ладно.
Моя последняя надежда стоит передо мной. У него курносый нос и далеко не детский взгляд. Непослушные светлые волосы и безумно голубые, как чистое небо, глаза. Под которыми, подобно тучам, залегли глубокие тени. Он смотрит на меня устало и слегка недоверчиво. Мое сердце бешено стучит.
Сон, это просто страшный сон. Мальчишка протягивает мне руку, а я обнимаю его за хрупкие плечи и тихо, беззвучно плачу. Я чувствую, как он дышит, как дрожит в моих объятиях его маленькое, худенькое тельце. Ложь! Я сплю. И не мои губы, не мои, чуть слышно шепчут в маленькое розовое ушко:
- Мне ничего не нужно от тебя. Прости…
«- Что произошло?
- Я все понял, учитель.
- Что ты сделал?
- Всего лишь исполнил ее желание.
- Но она отказалась желать!
- Я не мог оставить ей эту боль.
- ЧТО ты сделал?!
- Ее любимый умирал. Она не хотела оставаться в одиночестве. Она мечтала быть вместе с ним.
- И что теперь? Ты исцелил его?
- Нет, учитель. Теперь она тоже больна…"
