Элла ЖЕЖЕЛЛА
Был в моей жизни момент, когда я понимала, что если не умру сейчас, то... придётся жить. Причем плохо. Я перестану чувствовать.
Сначала стану переживать, потом, по истечении времени, когда мне станет все равно на самом деле, смогу вспоминать с легкой горчинкой в сердце: «Ах, как я умела чувствовать! Жаль, что первая любовь оказалась последней, и мое сердце навеки остыло!».
Я пошла с подружкой на концерт, чтобы отвлечься от безответной, страшно сказать, любви. Тогда мне нравился одноклассник. Я задавалась серьезным вопросом – «действительно ли влюблена или хочу, чтобы он в меня влюбился? То есть, потешить свое самолюбие?». Ведь ИСТИННОЕ чувство должно быть очищено от всего мелкого, наносного. Мне хотелось, чтобы чувство это было светлым и чистым. Неразделенность жгла, а чувство гордости за себя, любимую, давало понять, что моя любовь так называемая - как раз и есть нечто мелкое, наносное. Всего лишь сип уязвленного самолюбия.
Моя подруга, глядя на сцену, говорила о том, что и сама могла бы выступать на этом концерте от театра – студии... допустим, «Ритм», в которую она ходила, но, увы – несмыкание связок.
Половина концерта – попсовые песни. Вторая – выступление дочери хозяйки театра-студии «Ритм», которое предварял длинный рассказ об ее огромном таланте.
-Достало, в самом деле! – высказалась моя подруга. У неё было такое выражение лица, словно она хотела сказать «о», но тут её замкнуло.
-А ты что, завидуешь? - парнишка, сидевший рядом со мной, презрительно выгнул губы.
- Ха! Еще чего! Конечно, нет! Просто это как-то... нескромно – посвящать половину концерта восхвалению собственной дочери!
-Сначала сама добейся чего-нибудь, а потом про других говори, поняла?
-Ну, извини, - родиться дочерью руководительницы «Ритма» я уже не смогу, - усмехнулась подруга.
- Ужас! Что за люди! - парнишка отвернулся.
-Наверное, он - поклонник этой девчонки, - предположила я шепотом.
-Ну, ты сказанула! Да кому она нужна – «поклонник»! Это ее брат, - просветила подруга. – У этой дуры не может быть почитателей, кроме её семейки!
-А-а-а…Ясно.
Третью половину концерта открыло выступление тетеньки в синем бархатном платье. Когда она затянула первые строчки романса, у меня заболели все зубы сразу, и я почти физически почувствовала, как замерло время.Я повернулась к подруге:
-Сколько эта нудотина продлится?
- Да ты что, она хорошо поет! – обиделась за певицу моя подруга. - У нее такой чистый голос.
Я перевела взгляд на сцену. Всего одна фраза – «зачем меня любимой называл, и целовал дрожащие ресницы...» полоснула так неожиданно остро, что стало трудно дышать, а глаза налились слезами.
Нет, одноклассник никогда не называл меня любимой, и, тем более, не целовал. Я вообще ему не нравилась. И все равно было в этой фразе что-то близкое, и в то же время, неиспытанное.
Да, есть в мире что-то несоизмеримо большее, чем размышлизмы о суетности бытия. Нечто по-настоящему прекрасное- вдруг поняла я..
Романс закончился. Подруга поднялась, зааплодировала. За ней – остальные. Это был короткий миг ее триумфа - несколько секунд, подругу видели все в зале.Для того она, собственно, и встала.
-Ты чего? - она опустилась рядом со мной, блестя глазами.
-Романс понравился, - просто ответила я.
- Мне тоже. Очень.
-Талант, - согласился сын руководительницы «Ритма».
Я была счастлива. Не знаю, отчего, почему...
Впрочем, какая разница? ..