Марина Сарычева

Когда его папа попал в долговую тюрьму, маленького Чарли отправили работать… нет, не на шоколадную фабрику, а на фабрику по производству ваксы, где он с утра до вечера наклеивал ярлычки на баночки. Непыльно, говорите? А вот поклейте их с утра до вечера вместо того, чтобы играть в футбол с пацанами, и поймете, почему образы несчастных сироток получались у Диккенса такими убедительными.

В 1857 году к Диккенсу приехал в гости Ганс Христиан Андерсен. Это не анекдот Хармса, это сама жизнь! Андерсен с Диккенсом познакомились еще в 1847 году, пришли в полный восторг друг от друга, и вот, 10 лет спустя, датчанин решил воспользоваться данным ему приглашением. Беда в том, что за эти годы в жизни Диккенса все очень изменилось и усложнилось — он был не готов принять Андерсена, а тот прожил у него почти пять недель! «Он не владеет никакими языками, кроме своего датского, хотя есть подозрения, что и его он тоже не знает» — в таком ключе рассказывал друзьям о своем госте Диккенс. Бедолага Андерсен стал мишенью для насмешек многочисленного потомства автора «Крошки Доррит», а когда он уехал, папа Диккенс оставил в его комнате запись: «Ганс Андерсен ночевал в этой комнате пять недель, которые показались нашей семье годами». И вы еще спрашиваете, почему Андерсен писал такие грустные сказки?

А еще Диккенс увлекался гипнозом, или, как тогда говорили, месмеризмом.

 Одним из любимейших развлечений Диккенса были походы в парижский морг, где выставлялись неопознанные тела. Милейший, в сущности, человек!

 Вообще, современные Чарльзу Диккенсу критики без конца намекали на то, что он никогда не войдет в список лучших британских писателей.

Зато Диккенса преданно любили простые читатели — в 1841 году в порту Нью-Йорка, куда должны были привезти продолжение финальных глав «Лавки древностей», собралось 6 тысяч человек, и все орали пассажирам швартующегося теплохода: «Умрет ли крошка Нелл?»

Диккенс не мог работать, если столы и стулья в его кабинете не стояли так, как надо. Как надо, знал только он — и каждый раз начинал работу с перестановки мебели.

 Чарльз Диккенс настолько не любил памятники и монументы, что в завещании строго-настрого запретил возводить их ему. Единственная бронзовая статуя Диккенсу установлена в Филадельфии. Кстати, статую первоначально отвергла семья писателя.